Rosary: Poetry of Anna Akhmatova Read Online Free Page A

озерной лесопильни.
 
    Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
     
    1912

    ***
    I’ve learned to live now wisely and simply,
    Look to the sky and pray upon my knees,
    And wander quietly outside each evening
    To beat the useless feeling of unease.
     
    As burdocks rustle in the gully in the distance
    And yellow-crimson rowan clusters swell,
    I’m writing happy verses on existence,
    A fleeting one, but gorgeous just as well.
     
    I come back home. The fluffy cat will wake
    And lick my palm while purring rather sweetly.
    And on the tu rret of the sawmill near the lake
    A light is lit just then, as if to greet me.
     
    But, now and then, the calm is cut once more -
    A crying stork lands on the roof, returning.
    And if you happen to come knocking on my door,
    It seems to me that I would not discern it.
    1912
     

    ***
    Здесь все то же, то же, что и прежде,
    Здесь напрасным кажется мечтать.
    В доме, у дороги непроезжей,
    Надо рано ставни запирать.
     
    Тихий дом мой пуст и неприветлив,
    Он на лес глядит одним окном.
    В нем кого-то вынули из петли
    И бранили мертвого потом.
     
    Был он грустен или тайно-весел,
    Только смерть — большое торжество.
    На истертом красном плюше кресел
    Изредка мелькает тень его.
     
    И часы с кукушкой ночи рады,
    Все слышней их четкий разговор.
    В щелочку смотрю я. Конокрады
    Зажигают за холмом костер.
     
    И, пророча близкое ненастье,
    Низко, низко стелется дымок.
    Мне не страшно. Я ношу на счастье
    Темно-синий шелковый шнурок.
     
    1912 Май

    ***
    All stayed the same just as it was,
    Here it is futile to be dreaming,
    This road’s impassable, I close
    My shutters early in the evening.
     
    One window peers out to the woods,
    My quiet home is grim and shoddy.
    Someone was cut here from a noose,
    And afterward they cursed his body.
     
    In secret pleasure or despair - 
    Death was his triumph – his salvation.
    Upon his tattered, red plush chair,
    His shadow flashes on occasion.
     
    The cuckoo’s pleased to see the night,
    Their dialogue grows clear and loud.
    Through cracks, I see horse thieves outside
    Have lit a fire by the mound.
     
    I sense foul weather in the air,
    As smoke, diffusing, starts to sink.
    I’m not afraid. For luck, I wear
    A long and dark-bl ue silken string.
     
    May 1912
     

    Бессонница
    Где-то кошки жалобно мяукают,
Звук шагов я издали ловлю...
Хорошо твои слова баюкают:
Третий месяц я от них не сплю.

Ты опять, опять со мной, бессонница!
Неподвижный лик твой узнаю.
Что, красавица, что, беззаконница,
Разве плохо я тебе пою?

Окна тканью белою завершены,
Полумрак струится голубой...
Или дальней вестью мы утешены?
Отчего мне так легко с тобой?
    1912

    Insomnia
    The cats are meowing woefully nearby,
    I hear somebody distant walking slow…
    Your words we re a delightful lullaby:
They’ve kept me up for three months in a row.
     
    O, insomnia, you’ve come to me anew!
    And y our expression is, like always, frozen.
    Tell me, beauty, tell me, outlaw - you,
    Don’t you like the songs I’ve